От Rwester
К ARTHURM
Дата 04.06.2003 10:33:42
Рубрики 11-19 век; Байки;

палач тема очень особая

Сказать, что их не любили, значит ничего не сказать.
главная фича, что палач рука Закона и он не добавляет преступнику ничего от себя и не убавляет. Сто палок, так сто палок, сто кнута, так сто кнута. Т.е. он делает неприятное дело, но общественно полезное и за это пользуется определенным уважением.
Например, во Франции последний палач (середина 20-го века) был вполне себе уважаемый человек и анекдоты типа, что лучше бы ему вернуться на работу у французов частенько бывали (сейчас не знаю). Но, кстати, элемент отстраненности остался: в баре, где он был завсегдатаем, у него была отдельная пивная кружка, стоявшая, правда, на самом видном месте.
Есть и еще отдельные моменты отстраненности палача от экзекуции - вознаграждение! И штрафы за некачественную работу: недоотрубил голову - штраф, слабо бьёт штраф и т.д.

c уважением,
Rwester
От CANIS AUREUS
К Rwester (04.06.2003 10:33:42)
Дата 04.06.2003 10:34:38

Re: У Альбера Камю есть статья

Часть ее. Много становится ясным.

Высшая мера наказания веками была фактически религиозной
карой. Свершаемая ли именем короля, божьего наместника на
земле, или священниками, или от имени общества, которое
рассматривалось как некое мистическое тело, она в ту пору
нарушала не человеческую солидарность, а принадлежность
виновного к божественной общине, единственной подательнице
жизни. У него отнималась земная жизнь, но не шанс на
исправление. Окончательный приговор еще не произнесен, он
должен был прозвучать только на том свете. Религиозные ценности
и, в частности, вера в загробную жизнь, служили основанием для
высшего приговора, ибо, согласно их собственной логике, он не
может быть окончательным и непоправимым. Он оправдан в той
мере, в какой является высшим.
Католическая церковь, например, всегда признавала
необходимость смертной казни. И она щедро поделилась этим
убеждением с другими эпохами. По сей день она оправдывает
смертную казнь и признает за государством право ее применять.
Сколь бы неоднозначной ни была ее позиция, в ней сквозит
глубокое чувство, ясно выраженное в 1937 году швейцарским
государственным советником из Фрибурга во время дискуссии о
смертной казни. Согласно г-ну Гранду, худший из преступников
перед лицом грозящей ему кары углубляется в себя. "Он
раскаивается в содеянном и тем облегчает свое приуготовление к
смерти. Церковь спасла одного из членов своей паствы, выполнила
свою божественную миссию. Поэтому она всегда понимала смертную
казнь не только как средство законной защиты, /но и как могучее
орудие спасения.../ [*]. Не оказывая прямых услуг церкви,
смертная казнь сама по себе обладает полубожественной
действенностью, что роднит ее с войной".

----------
[*] Курсив мой -- А. К.
----------

Подтверждением подобных теорий может служить надпись на
мече фрибургского палача: "Господи Иисусе, Ты мой Судия".
Палач, таким образом, оказывается исполнителем сакральной
функции. Он истребляет тело, чтобы вверить душу божественному
суду, чье решение предугадать не в силах никто. Может
показаться, что подобные формулы таят в себе известный соблазн.
Для того, кто исповедует учение Христа, этот великолепный меч
-- еще одно оскорбление Его личности. Отсюда становится
понятной чудовищная фраза одного русского революционера,
которого в 1905 году вели на виселицу царские палачи. Он
решительно заявил священнику, в знак утешения протягивавшего
ему распятие: "Ступайте прочь и перестаньте кощунствовать!" Но
и неверующий тоже не может отделаться от мысли, что люди,
избравшие сердцевиной своей веры потрясающую жертву судебной
ошибки, способны менее снисходительно относиться к узаконенному
убийству. А верующим можно напомнить, что император Юлиан до
своего обращения отказывался предоставлять христианам
государственные должности, поскольку те систематически
отказывались от вынесения смертных приговоров или от их
исполнения. Стало быть, в течение пяти веков христиане верили,
что точное соблюдение моральных заветов их Учителя несовместимо
с убийством. Но католическая вера питается не только личными
наставлениями Христа. Она подкрепляется также Ветхим Заветом,
учениями апостола Павла и отцов Церкви. Бессмертие души и
всеобщее воскрешение тел составляет часть ее догматов. Исходя
из них, смертная казнь считается для верующего всего лишь
временным наказанием, за которым должен последовать
окончательный приговор, -- действием, необходимым только для
поддержания земного порядка, административной мерой, которая не
только не сводит последние счеты с осужденным, но может
способствовать его искуплению. Я не утверждаю, что именно так
думают все верующие и без труда допускаю, что католики могут
быть ближе к Христу, чем к Моисею и апостолу Павлу. Я говорю
только, что вера в бессмертие души позволила католицизму
поставить вопрос о смертной казни в совершенно особых терминах
-- и оправдать ее.
Но что значит это оправдание в условиях общества, в
котором мы живем, где все десакрализовано -- и нравы, и
общественные установления? Когда судья-атеист, скептик или
агностик оглашает смертный приговор неверующему подсудимому, он
выносит окончательное, не подлежащее пересмотру решение. Он
узурпирует престол Бога [*], не обладая его властью, да и не
веря в нее. Он, можно сказать, убивает потому, что его предки
верили в жизнь вечную. Но общество, которое он будто бы
представляет, на самом деле озабочено просто-напросто
устранением осужденного из своей среды; оно разрушает
человеческую общность, противостоящую смерти, и возводит себя в
ранг абсолютной ценности, поскольку считает, что наделено
абсолютной властью. Спору нет, оно по традиции все еще посылает
к осужденному священника. Священник вправе небезосновательно
надеяться, что страх перед наказанием поможет обращению
преступника. Но можно ли согласиться с тем, что подобный расчет
способен оправдать кару, назначенную и принятую чаще всего
совсем в ином состоянии духа? Одно дело -- верить, еще не
испытывая страха, совсем другое -- обрести веру, познав страх.
Обращение посредством огня и железа всегда вызывает подозрения,
поэтому немудрено, что церковь отказалась от применения силы по
отношению к неверным. Как бы там ни было, десакрализованное
общество не в силах извлечь для себя никакой пользы из
обращения, к которому оно относится с явным равнодушием. Оно
предписывает священную кару, лишая ее в то же время и
оправдания, и смысла. Оно упивается некоей манией величия,
самовластно исторгая злодеев из своего лона, словно оно -- сама
добродетель. Так всеми уважаемый отец мог бы послать на смерть
своего заблудшего сына, воскликнув при этом: "Ну что еще
остается с ним делать?" Оно присваивает себе право отбора,
словно является самой природой, да еще отягчает этот отбор
страшными муками, выступая в роли Бога-искупителя.
От Пассатижи (К)
К CANIS AUREUS (04.06.2003 10:34:38)
Дата 04.06.2003 23:16:39

Ну что сказать. Камю великий филосов. (-)
От CANIS AUREUS
К CANIS AUREUS (04.06.2003 10:34:38)
Дата 04.06.2003 10:40:29

Re: Польностью здесь

http://lib.ru/INPROZ/KAMU/gilotina.txt