От zpas
К All
Дата 25.06.2004 13:16:40
Рубрики WWII; ВВС; 1941; Загадки;

М.М.Раскова- Соколы Геринга

Кто-что знает, у нас началась война!!!!
http://talks.guns.ru/forummessage/36/400.html
От Юрий А.
К zpas (25.06.2004 13:16:40)
Дата 29.06.2004 09:12:01

Странно как-то.

>Кто-что знает, у нас началась война!!!!
> http://talks.guns.ru/forummessage/36/400.html

Раскова – самая известная женщина авиатор того времени. Кумир всех девушек Осовеахима. Она была все время на виду. и вполне доступна для общения.

М.П. Чечнева в своей книге посвященной 588-му женскому авиаполку (46 гвардейский) описывает свои встречи (и встречи своих подруг) в Москве с Расковой как раз в период захвата Франции. Так что…

От badger
К zpas (25.06.2004 13:16:40)
Дата 26.06.2004 09:28:33

Ндаааа...

В 587 БАП - 125 ГБАП стрелками-радистами летали мужчины, женщины - только пилот и штурман.


В 40-м Раскова работала в НКВД и болела:

В феврале 1937 года Марина Михайловна была зачислена штатным сотрудником Особого отдела. Должность эта не требовала занимать кресло в кабинете, на Лубянке. Как и многим ее новым коллегам, Расковой рекомендовалось в силу специфики решаемых задач не афишировать свою принадлежность к контрразведке. Она продолжала летать и для окружающих оставалась инструктором по слепым полетам штурманской кафедры академии.

Так продолжалось два года. Когда Ежов был арестован и ведомство внутренних дел возглавил Берия, в органах безопасности началась очередная чистка кадров. Берия объяснял это стремлением обеспечить законность и изгнать тех, кто ее нарушал. Теперь мы знаем, какую цель в действительности преследовал вновь испеченный Генеральный комиссар госбезопасности.

В Особом отделе ГУГБ произошли серьезные кадровые изменения. В его состав влилась большая группа военных работников: бывших пехотинцев, танкистов, летчиков. Впервые переступила лубянский порог и Раскова. Приказом по НКВД ее назначили оперуполномоченным в отделение по обслуживанию авиации. Того, кто оформлял ее на службу в органы - капитана Рогачева, Марина уже не встретила. Рассказывали, что, наотрез отказавшись подписывать сфальсифицированные материалы на высокопоставленных командиров Военно-воздушных Сил, он был обвинен в пособничестве "врагам народа" и на следующий же день арестован особой инспекцией. Больше его никто не видел...

Появление Расковой вызвало в отделении, да, пожалуй, и во всем управлении, удивление. Как вспоминала секретарь отделения, тогда 19-летняя Т. Чеканова, новые сотрудники, сами только что пришедшие в органы из авиационных частей и после окончания академии и, конечно же, знавшие Марину, были ошарашены, встретив ее на Лубянке. В отличие от них, Раскова имела опыт контрразведывательной работы. Этот опыт позволил ей быстро войти в курс дела и, как отмечалось в служебной аттестации, показать себя оперативно грамотным, хорошо освоившим методы профессиональной работы офицером. Способствовали этому, как зафиксировано в документах, ее "инициативность, находчивость и требовательность". Вскоре Марину Михайловну представили на повышение по должности, но предлагали использовать по административной линии: "По состоянию здоровья (в 1940 году болела пять месяцев, и сейчас врачами ее рабочий день ограничен до 8 часов) на оперативной работе использовать нецелесообразно, так как эту работу уложить в восемь часов нельзя", - читаем мы в одном из документов личного дела.

По всей видимости, не прошла для Расковой даром десятидневная "прогулка" по дальневосточным болотам в октябре 39-го, когда пришлось по приказу командира экипажа "Родины" Валентины Гризодубовой прыгать на парашюте с оставшегося без топлива самолета. Судя по сохранившейся записи телефонных переговоров Гризодубовой с Москвой, она настаивала на усиленном лечении Расковой. Марина же решила ограничиться медпунктом и в итоге несколько месяцев провела в больничной палате.

Выйдя на службу, Раскова в марте 1941 года подала рапорт начальнику военной контрразведки Михееву с просьбой направить ее на учебу на основной факультет Академии имени М.В. Фрунзе. Михеев не возражал и дал указание оформить в короткий срок все необходимые документы. Судьба, однако, распорядилась по-своему. Не суждено было Расковой освоить академический курс. Грянула война... Не увольняясь из военной контрразведки, она занялась организацией женских авиационных полков. С одним из них прибыла в действующую армию, воевала, а в январе 43-го погибла в авиационной катастрофе.


http://www.fsb.ru/smi/smifsb/periodik/kostanyan.html
От zpas
К badger (26.06.2004 09:28:33)
Дата 28.06.2004 15:04:24

Re: Ндаааа...

>В 587 БАП - 125 ГБАП стрелками-радистами летали мужчины, женщины - только пилот и штурман.


>В 40-м Раскова работала в НКВД и болела:

>В феврале 1937 года Марина Михайловна была зачислена штатным сотрудником Особого отдела. Должность эта не требовала занимать кресло в кабинете, на Лубянке. Как и многим ее новым коллегам, Расковой рекомендовалось в силу специфики решаемых задач не афишировать свою принадлежность к контрразведке. Она продолжала летать и для окружающих оставалась инструктором по слепым полетам штурманской кафедры академии.

По поводу стрелков-радистов в 125-м
!!!Вот еще! Это к тому, что не было в полку стрелков-радистов женщин!!!
Я не хочу спорить! Мы слишком мало знаем!
В налетах на Либаву неоднократно участвовали летчицы 125 гв. бап. В один из декабрьских вечеров они долго работали над картами, изучали маршрут, пути подхода к порту, определяли цели. Назавтра чуть свет собрались все в штабной землянке. Перед входом в нее бросался в глаза боевой листок. На нем крупными буквами было выведено: 'Даешь Либаву!' Такое задание в тот день им предстояло выполнить. Перед вылетом командир полка и командиры эскадрилий давали последние указания о порядке взлета, построения, действий над целью. Вскоре была подана команда 'По самолетам'. Взлетали звеньями. Гонимый потоками ветра от винтов, над аэродромом вихрями кружился снег. Вскоре встретились с истребителями прикрытия.

- Сколько их взлетело? - спросила командир эскадрильи гвардии майор К. Я. Фомичева своего штурмана гвардии старшего лейтенанта Г. М. Джунковскую.

- Около сорока, - доложила она.

- Прекрасно. Прикрытие надежное.

Над целью зенитный огонь был на редкость плотный. По самолетам били орудия крупного и среднего калибра, захлебывались 'эрликоны'. Стреляли с суши и с кораблей, стоявших у причалов. А тут еще появились 'фоккеры'. Наперерез им устремились наши истребители. Они не допустили [152] их к бомбардировщикам. Бомбы, словно сигары, отрывались от самолетов и сыпались на цель. После бомбометания 'петляковы', приняв четкий строй, полетели на свой аэродром.

Вечером, когда летчицы немного отдохнули и успокоились, командир полка полковник В. В. Марков перед строем объявил, что задание выполнено отлично. От лица службы всем участникам вылета он объявил благодарность.

Но надолго запомнился им вылет 22 декабря. Запомнился потому, что в этот день не вернулся с боевого задания экипаж Вали Матюхиной. Участницы вылета, возвратившись на аэродром, вспоминали все детали боя. Над целью они внимательно следили друг за другом. Видели, как, сбросив бомбы, облегченные машины легко набирали высоту. Только машина Вали Матюхиной летела по прямой. Значит - подбита. Все видели, как она развернулась. Догадывались: Валя полетела кратчайшим путем к ближайшему аэродрому. А потом ее самолет скрылся из виду.

Через несколько дней вернулась в полк стрелок-радист Люба Абсалямова. Она рассказала: когда самолет загорелся, командир экипажа приказала ей выпрыгнуть с парашютом. И она выпрыгнула. Приземлилась в расположении артиллеристов. Они накормили и напоили ее, а потом отправили в полк. О судьбе летчицы и штурмана так и не узнали. Считали их погибшими. Так оно и было. Но где они похоронены, выяснилось спустя двадцать лет после войны.

Летчицы 125 гв. бап зимой 1944 г. вновь вылетали на боевые задания. 29 декабря они бомбили артиллерийские и минометные батареи противника. 10 т бомб обрушили они на головы врагов.



>Так продолжалось два года. Когда Ежов был арестован и ведомство внутренних дел возглавил Берия, в органах безопасности началась очередная чистка кадров. Берия объяснял это стремлением обеспечить законность и изгнать тех, кто ее нарушал. Теперь мы знаем, какую цель в действительности преследовал вновь испеченный Генеральный комиссар госбезопасности.

>В Особом отделе ГУГБ произошли серьезные кадровые изменения. В его состав влилась большая группа военных работников: бывших пехотинцев, танкистов, летчиков. Впервые переступила лубянский порог и Раскова. Приказом по НКВД ее назначили оперуполномоченным в отделение по обслуживанию авиации. Того, кто оформлял ее на службу в органы - капитана Рогачева, Марина уже не встретила. Рассказывали, что, наотрез отказавшись подписывать сфальсифицированные материалы на высокопоставленных командиров Военно-воздушных Сил, он был обвинен в пособничестве "врагам народа" и на следующий же день арестован особой инспекцией. Больше его никто не видел...

>Появление Расковой вызвало в отделении, да, пожалуй, и во всем управлении, удивление. Как вспоминала секретарь отделения, тогда 19-летняя Т. Чеканова, новые сотрудники, сами только что пришедшие в органы из авиационных частей и после окончания академии и, конечно же, знавшие Марину, были ошарашены, встретив ее на Лубянке. В отличие от них, Раскова имела опыт контрразведывательной работы. Этот опыт позволил ей быстро войти в курс дела и, как отмечалось в служебной аттестации, показать себя оперативно грамотным, хорошо освоившим методы профессиональной работы офицером. Способствовали этому, как зафиксировано в документах, ее "инициативность, находчивость и требовательность". Вскоре Марину Михайловну представили на повышение по должности, но предлагали использовать по административной линии: "По состоянию здоровья (в 1940 году болела пять месяцев, и сейчас врачами ее рабочий день ограничен до 8 часов) на оперативной работе использовать нецелесообразно, так как эту работу уложить в восемь часов нельзя", - читаем мы в одном из документов личного дела.

>По всей видимости, не прошла для Расковой даром десятидневная "прогулка" по дальневосточным болотам в октябре 39-го, когда пришлось по приказу командира экипажа "Родины" Валентины Гризодубовой прыгать на парашюте с оставшегося без топлива самолета. Судя по сохранившейся записи телефонных переговоров Гризодубовой с Москвой, она настаивала на усиленном лечении Расковой. Марина же решила ограничиться медпунктом и в итоге несколько месяцев провела в больничной палате.

>Выйдя на службу, Раскова в марте 1941 года подала рапорт начальнику военной контрразведки Михееву с просьбой направить ее на учебу на основной факультет Академии имени М.В. Фрунзе. Михеев не возражал и дал указание оформить в короткий срок все необходимые документы. Судьба, однако, распорядилась по-своему. Не суждено было Расковой освоить академический курс. Грянула война... Не увольняясь из военной контрразведки, она занялась организацией женских авиационных полков. С одним из них прибыла в действующую армию, воевала, а в январе 43-го погибла в авиационной катастрофе.
>

> http://www.fsb.ru/smi/smifsb/periodik/kostanyan.html
От badger
К zpas (28.06.2004 15:04:24)
Дата 30.06.2004 04:48:24

Re: Ндаааа...

>По поводу стрелков-радистов в 125-м
>!!!Вот еще! Это к тому, что не было в полку стрелков-радистов женщин!!!
>Я не хочу спорить! Мы слишком мало знаем!

В вашей цитате конец 44, Раскова же погибла при перелете полка на фронт, в начале 43. При создании полк был укомплектован стрелками мужчинами. Могла ли Раскова взять себе в отличии от всего полка стрелка женщину, а не мужчину? Теоретически вполне могла, но прямых свидетесьств этому нет.
От Косильщик
К zpas (25.06.2004 13:16:40)
Дата 25.06.2004 13:20:19

помогите парню выветрить резунизьму...!!! (-)