Политика в данном вопросе заключалась в самом факте восстания и необходимости его скорейшего подавления.
Что касается появления фамилии Склянского во всех этих «химических» сюжетах, то мне видится в реконструированном виде примерно такая схема. В районе 19 июня 1921 года председатель Комиссии по борьбе с бандитизмом, Эфраим Маркович Склянский (или, как вариант – кто-то по его поручению, возможно, из членов комиссии), связывается из Москвы с Тухачевским в Тамбове – мол, как дела, как обстановка, доложите результаты, какие меры принимаются (там же еще «начальство» тоже беспокоится, Ленин, небось, опять стучит ботинком по столу)))))), требует ускорить процесс). Михаил Николаевич доложил – так, мол, и так, обстановка такая-то, результаты такие-то (в ходе первого этапа «контртеррористической операции» большая часть повстанческих армий разгромлена, приступаем ко второму этапу, плюс остались мелкие «банды» и «бандочки», членов которых вылавливают чуть ли не поштучно по лесам, органы советской власти восстановлены или восстанавливаются, чекисты работают, местное население, ранее практически полностью поддерживавшее повстанцев, теперь само начинает подключаться к участию в борьбе с оными), планируется еще то-то и то-то. И в том числе упомянул про ХО.
Склянский сказал – ага, понятно, и пошел на заседание комиссии, где и доложил обстановку и меры. Комиссия, видимо, одобрила.
После этого и последовал «отбой» в Тамбов – мол, ваши действия в целом одобряем, действуйте и дальше в том же ключе… кстати, с газами там поаккуратнее, смотрите, своих не потравите («Тамбовскому командованию к газовым атакам прибегать с величайшей осторожностью, с достаточной технической подготовкой и только в случае полной обеспеченности успеха...».)
Вот и вся «политика» :-))).
